Детей и матерей поселили в разные части лагеря, обнесенные колючей проволокой — рассказ узника Освенцима из Новополоцка

И снова май, мы поздравляем ветеранов с Днем Великой Победы. К сожалению, с каждым годом их ряды на параде редеют. Поэтому сегодня очень ценно в живую поговорить с человеком, который лично столкнулся с этим страшным словом «война». Со мной согласился на встречу узник концентрационного лагеря «Освенцим» Анатолий Иванович Васильев. 

Дрожащими руками Анатолий Иванович аккуратно разливает чай по чашкам. Я сразу заметила отметину на его руке. На внутренней поверхности предплечья номер, выбитый черными чернилами. Непонятные цифры и несколько букв.

Мой собеседник заметил, как я остановила взгляд на этом шифре и начал свой рассказ, вопросов было много, но задавать их не пришлось.

— Это моя жизнь. Весь свой век я проходил с ним, зато никогда не забывал. Номер мне присвоили в Освенциме. Когда в нашу деревню пришли немцы, мне было 6 лет. Я, конечно, не понимал всего ужаса и мечтал о подвигах. На второй день войны мы с мальчишками создали свою команду против врага. Сделали оружие из веток осины и начали рыть землянку. Зимой всю нашу семью увезли в лагерь. Детей и матерей поселили в разные части лагеря, обнесенные колючей проволокой. С того дня и называли нас по тем номерам. 

Анатолий Иванович в молодости

Немцы очень боялись инфекций, поэтому обрабатывали людей. Моя мама заболела. Немцы повели ее в место, где людей сжигали в печках. Маму раздели, посадили на бетонную кладку перед печью. И тут выключился свет. Так моя мама спаслась в первый раз. 

В детской части лагеря росли березы. Дети ободрали кору на деревьях, настолько, как могли дотянуться с высоты своего роста. Чтобы чистить лагерь, нам давали деревянные палочки, на конце которых были тонкие иголочки. Такими палочками мы убирали листья и находили съедобных жучков.  Дети пухли от голода и ели даже мелкие камешки. 

Однажды вечером охранявший нас немец спросил мое имя. Я смело ответил: «Толик». Утром меня кто-то неожиданно схватил и унес. Я понял, кто это был, только тогда, когда оказался с ним в рапсовом поле. Мужчина подал мне полбуханки хлеба и кусочек свёклы. Его слова я запомнил на всю жизнь: «Ду бист майн бэйби» (перевод: ты как мой ребенок). Оказалось, я был похож на его умершего ребенка. 

А за несколько дней до освобождения маму опять повели в «печную». Она упала на колени и стала просить освободить ее, потому что сыночек один умрет. Там был тот же немец, и он понял, о каком ребенке идет речь. Он сказал ей: «Беги!». Мама в последние секунды вскочила в поезд и крепко обняла меня. Так она спаслась во второй раз. 

Освобождали нас американцы. Они говорили, что в Советском Союзе разруха и людям незачем возвращаться в руины. Солдаты сказали: «Те, кто поедут с нами в Америку, сделайте шаг вперед». Из 150 узников тогда ни один не вышел: все хотели на Родину. После войны я служил в Ташкенте, в Украине, не раз был в Германии и Польше. Но никогда больше не видел того немца, который спас мне и моей маме жизнь. 

Служба в армии

«Ты только помни и не забывай жить»

Так бывает в жизни. Не имеет значения, кто ты по национальности, важно состояние твоей души. Порой один поступок или даже одно слово может изменить жизнь человека. 

Удивительно то, что за время нашей беседы с лица Анатолия Ивановича не сходила улыбка. Современные люди довольно часто жалуются на свою жизнь (деньги, время, обстоятельства). А те, кто прошли войну, нередко рассказывают о ней с улыбкой. Абсурдно, не так ли? 

Когда я собиралась уходить, ветеран сказал мне: «Ты только помни и не забывай жить». Действительно, мы никогда не сможем понять, что чувствует человек с орденами на своем пиджаке в преддверии Дня Победы. Мы никогда не сумеем их понять, никогда не узнаем, какие кошмары порой им снятся.